Неточные совпадения
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали
в ленивом покое, зная, что есть
в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при
смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное
в его
пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов
в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
Отец Огарева умер
в 1838; незадолго до его
смерти он женился. Весть о его женитьбе испугала меня — все это случилось как-то скоро и неожиданно. Слухи об его жене, доходившие до меня, не совсем были
в ее
пользу; он писал с восторгом и был счастлив, — ему я больше верил, но все же боялся.
Вот этот цветок, употреби его для обоняния — он принесет
пользу; вкуси его — и он — о, чудо перемены! —
смертью тебя обледенит, как будто
в нем две разнородные силы: одна горит живительным огнем, другая веет холодом могилы; такие два противника и
в нас: то — благодать и гибельные страсти, и если овладеют страсти нашею душой, завянет навсегда пленительный цветок».
Пробовали мы его
в свою компанию залучить, однако
пользы не оказалось никакой; первое дело, что отец отпускал ему самую малую сумму, всего тысяч десять на серебро
в год, и, следовательно, денег у него
в наличности не бывало; второе дело, что хотя он заемные письма и с охотою давал, но уплаты по ним приходилось ждать до
смерти отца, а это
в нашем быту не расчет; третье дело, чести
в нем совсем не было никакой: другой, если ткнуть ему кулаком
в рожу или назвать при всех подлецом, так из кожи вылезет, чтобы достать деньги и заплатить, а этот ничего, только смеется.
— Собственно говоря, я никому напрасной
смерти не желаю, и если сейчас высказался не
в пользу немца, то лишь потому, что полагал, что таковы требования современной внутренней политики. Но если вашим превосходительствам, по обстоятельствам службы, представляется более удобным, чтоб подох русский, а немец торжествовал, то я противодействовать предначертаниям начальства даже
в сем крайнем случае не считаю себя вправе.
Не
в силах расстаться с своими богатствами при жизни, многие из них после
смерти по завещаниям все-таки отказываются от них
в пользу общественных учреждений.
— Посоветуй-ка ты ему: когда, мол, я, дорогой папаша, помирать буду, так ты меня
в трактир вытащи и за посмотрение на
смерть мою хоть по пятаку с рыла возьми, с желающих… Вот и принесёшь ты ему
пользу…
— Не сам ли он создал свое могущество? какая слава, если б он избрал другое поприще, если б то, что сделал для своей личной мести, если б это терпение, геройское терпение, эту скорость мысли, эту решительность обратил
в пользу какого-нибудь народа, угнетенного чуждым завоевателем… какая слава! если б, например, он родился
в Греции, когда турки угнетали потомков Леонида… а теперь?.. имея
в виду одну цель —
смерть трех человек, из коих один только виновен, теперь он со всем своим гением должен потонуть
в пучине неизвестности… ужели он родился только для их казни!.. разобрав эти мысли, он так мал сделался
в собственных глазах, что готов был бы
в один миг уничтожить плоды многих лет; и презрение к самому себе, горькое презрение обвилось как змея вокруг его сердца и вокруг вселенной, потому что для Вадима всё заключалось
в его сердце!
Преступницу наказывали долго,
Именье
в пользу церкви обратив, —
И наконец замучили до
смерти!
Ты будешь жив, твоя болезнь не к
смерти.
Лицо твое светло, и жилы бьются.
Кому не жить, тот темен, как земля.
Мы все земля, и если наше тело
Темнеть начнет, так, значит,
в землю хочет.
Ты ослабел от ран, и много крови
Ты истерял… Произволеньем Божьим
Растет трава, названьем «девесил»,
Недаром ей прозвание такое,
В ком силы нет, — прибавит девять сил,
Настой ее тебе на
пользу будет,
Хлебни его! А рану ты завяжешь.
Плечо твое уязвлено железом.
Того же года. Июнь, 7. Вчера хоронили Глоткина. Увы! Не
в пользу мне
смерть сего старца! Снится мне по ночам
в белой хламиде и кивает пальцем. И, о горе, горе мне, окаянному: бухгалтер не я, а Чаликов. Получил это место не я, а молодой человек, имеющий протекцию от тетки генеральши. Пропали все мои надежды!
Идя потом домой, он соображал, что от
смерти будет одна только
польза: не надо ни есть, ни пить, ни платить податей, ни обижать людей, а так как человек лежит
в могилке не один год, а сотни, тысячи лет, то, если сосчитать,
польза окажется громадная.
Хотя и после этого напоминания Клим Иванович продолжал дело, но
в конце концов делать было нечего, и вот через 10 лет по
смерти Марфы он наконец представил палате это злополучное для себя расписание, и вот после всей этой оказии те лица, коим все сие ведать надлежало, растолковали наконец непонятливому на этот раз Климу Ивановичу, что он
в завещании хоть и назначен душеприказчиком и распорядителем части Марфы Гавриловой, но что это-де не значит, что вы владелец и собственник этой части, а потому-де вы и должны от этой части отказаться
в пользу ее сыновей и законных наследников: Сергея, Александра и Григория, а так как эти лица примерли, то отдать эту часть малолетним детям Григория, над которыми будет учреждена опека.
Н. И. Григорович
в статье «Канцлер князь Безбородко» приводит некоторые доказательства
в пользу предположения, что императрица Екатерина II оставила особый манифест, вроде духовного завещания, подписанный важнейшими государственными людьми,
в том числе и Суворовым, и Румянцевым-Задунайским, о назначении наследником престола не Павла Петровича, а ее любимого внука Александра Павловича и что документ этот, по указанию Безбородки, сожжен Павлом Петровичем
в день
смерти матери.
Сверх того, чтобы переполнить его казнохранилище, случилось, к изумлению всей Лифляндии, что отец, отрешивший было его от наследства за беспутство и жадность к деньгам, вдруг неожиданно перед
смертью уничтожил свое прежнее завещание, сделанное
в пользу двух дочерей, и оставил Балдуину, по новому уже завещанию, родовое и благоприобретенное имение, за некоторым малым исключением
в пользу сестер его.
— После моей
смерти ведь все же твое. Сын достаточно богат, что я о нем заботилась. Я хотела даже переговорить с тобой о завещании
в твою
пользу.
Еще недавно состряпал он мастерское дело: самую
смерть остановил на несколько часов у одра верейского князя, для того чтобы он успел сделать завещание
в пользу Иоанна.
По мне же, для человека должно быть более чем безразлично, что после его
смерти, или даже при жизни, люди, совершенно незнакомые, живущие часто очень далеко, зачастую совершенно равнодушно будут повторять на его счет похвалы, которые
в большинстве случаев не приносят никакой осязательной
пользы, или,
в крайнем случае, — гроши.
— Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей
смерти. Теперь здесь вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать
в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь
пользу.